Ничего, если я сказку расскажу? 

Шёл 2027 год. Седьмой срок президента Путина. Процветающая Россия. Мегаполис, может быть даже Москва, но совсем не обязательно. Спальный район. Типичная бюджетная квартира. В квартире трое – папа, мама и сын второклассник. Сын сидит возле компьютера, мама возле зеркала выщипывает маленькими щипчиками брови. Папа отрывается от телевизора, подходит к маме. Одной рукой обнимает маму за плечи, вторую сует ей между ног прямо в вырез халата. Мама громко бьёт его по ладошке.

— Отстань, не видишь, я брови выщипываю. Ткну себе в глаз, что тогда? Я буду с одним глазом? Папа поднимает ударенную руку выше и кладёт её маме на талию.

— Зая, я тебя буду любить любую, даже одноглазую и однорукую.Мама притворно возмущается.

— Ну, что ты такое говоришь, как тебе не стыдно?

Папа видит, что его слова пришлись в масть, и шепчет ей на ушко:

— Зая, пошли в спальню, пока Вовка уроки делает.

— У тебя одно на уме. А у меня сапоги протекают, а тебе и дела нет.

— Зая, давай купим тебе сапоги, только завтра. А сейчас пошли в спальню.

Вовка, видимо подслушивал.

— Мама, а когда у меня будет сестричка?

— Когда папа получит повышение по службе. Сейчас иметь детей очень дорого.

— Мама, а ты меня родила?

В разговор вступает папа.

— Нет, сынок, тебя аист принёс. А нашёл он тебя в капусте.

Мама тоже вставила свои пять копеек.

— Ага, в той самой капусте, которую папа в мэрию заслал.

— Мама, а меня в школе мальчишки дразнят, они говорят, что вы с папой пидарасы.

У мамы нервно дёргается щека, а из глаз появляются слёзы. А папа доходчиво объясняет Вовочке:

— Пидарасы, сынок, это те, кто про нас с мамой такое говорит. А мы геи. И ничего плохого никому не делаем.

Потом он обнимает маму и начинает её успокаивать. Вовочка тоже обнимает маму за волосатые ноги.

— Мама, не плачь. Я, когда вырасту, тоже геем буду. Мне вон Серёжка нравится из второго Б. Мы с ним даже уже целовались.